Дактиль
Сергей Ким
Медитация в Стокгольме
A long hot summer
Istuin keskellä katua hunajakahvia juomassa.
Oli rauhallista, ei edes tykkitulta.
Harmoniaa rikkoi vain kaksi vilkkuvaa valoa roskisauton katolla.
Swedenborgsgatan Söderissä, kesällä autoilta kielletty.
Joku outo hiippari antoi keltaisen kortin: "Stockholm Meditation".
Jatkoin tunnelbaanalla toisiin juniin.
A long hot summer
Я сидел у дороги, попивая медовый кофе.
Кругом спокойствие, даже гром канонады притих.
Гармонию нарушали лишь два мерцающих огонька на крыше мусоровоза.
На этой улице Сведенборга в районе Сёдер летом автомобильное движение запрещено.
Какой-то странный паренёк вручил мне жёлтый буклет: «Медитация в Стокгольме».
Я вернулся в метро, но вагон, в который я сел, уже не был прежним.
***
Kolmekymmentä vuotta vieraalla maalla,
Kansankodin savuavilla raunioilla,
kuuntelen sujuvasti paikallista murretta.
***
Тридцать лет на чужбине,
На дымящихся руинах «дома для народа»,
вслушиваюсь чутко в здешние говоры.
Hapuilevaa eksistentialismia
Kevät on vielä monien tummien viluisten aamujen takana. Kuuntelen vaieten outoja kieliä joita en ymmärrä.
Epäilyksen pilvi varjostaa itsepäistä päätä. Pohjantähteen en edes yritä matkustaa kun ei ole goldonderia.
Mutta liikkua kuitenkin täytyy, muuten muuttuu lumiukoksi jonka ympärillä variksenpelättimet ilkkuen tanssivat.
Робкий экзистенциализм
До весны по-прежнему много тёмных, холодных утр. Я притих, внимая причудливым наречиям, смысла которых не понимаю.
Над головой сгустилось облако сомнений. О путешествии на Полярную звезду я вовсе не помышляю, ведь даже голдондера у меня нет.
И всё-таки нужно тронуться в путь, иначе можно превратиться в снеговика, вокруг которого злорадствуя пляшут пугала.
On the road again!
Yritän pysytellä kärryillä.
Tie on kivinen ja hevosilla kiire.
Onneksi joku keksi pyörän ja toinen älypuhelimen.
Istun perälaudalla katse taaksepäin.
Kuski pukillaan lienee nukahtanut.
En tiedä minne mennään
mutta olo on välillä niin retroa.
On the road again!
Пытаюсь удержаться на телеге.
Дорога сплошь каменистая, и кони по ней летят.
Как хорошо, что кто-то изобрел колесо!
Сижу на корме и смотрю назад.
Кучер на козлах, верно, задремал.
Не знаю, куда мы держим путь,
Но порой мне кажется, что я остался где-то позади.
Syteen tai saveen
Runoa yritin kyhätä vähän
kuin avuton rakentaja taloa,
häikäisevästä palatsista haaveilin jota kaikki ihmettelisivät.
Arkitehtinä taivaanrannan hassahtanut taidemaalari,
pohjapiirustuksena kompastellen harhaileva mielikuvitukseni.
Sanat kehnolla kynällä kuin hirret korvesta pokasahalla nihrasin.
No, eihän ne yhteen sopineet: isoja rakoja jäi ja kattokin vuoti.
Eihän sinne sitten ketään kehdannut kutsua eikä naapurin koirakaan edes nurkalle kussut.
На авось
Попытался было состряпать стихотворение,
как неловкий строитель ставит дом.
Грезил об ослепительном дворце, которым бы все дивились.
Но вместо архитектора — был художник, витающий в облаках.
вместо плана — спотыкающееся блуждающее воображение.
Слова, написанные скупым пером, как брёвна из глухого леса, которые плохо распиливаются старой пилой, —
оказались совсем непригодны: сразу пошли большие трещины, и крыша начала протекать.
В конце концов я постеснялся приглашать кого-либо в гости, даже соседская собака не помочилась у моего порога.
Hyrisi hyttynen
Lievissä luomisen tuskissa aioin taas jotain runoa kyberavaruudessa huomiota herättääkseni vääntää.
Mutta itsekritiikkini ruma verihurtta alkoi korviaan höristellä ja murahdella ivallisesti.
Hiivin hiljaa takaisin aivojeni ahtaaseen kalterikoppiin jonka itse olin kateellisten kannustamana rakentanut.
Комариный писк
В творческой агонии собрался было отправить в сетевое облако что-то из своих стихов, чтобы получить признание.
Но цербер самокритики начал посмеиваться и что-то саркастично фыркать в свои уши.
Я прокрался тихонько назад в острог своих мыслей, который помогли мне возвести завистники.
Ad infinitum
Äiti maa pyörii radallaan
kumma kuu kaverinaan
äärettömään universumiin tuijottaen.
Näkymätön akselinsa vinossa vipattaen,
Keplerin lakeja lukematta
Helioksen fuusiota kiertäen,
Higgsin hiljaisissa hiukkasissa kylpien,
valon Janus-kasvoja kumartaen.
Ad infinitum
Родная планета движется по своей орбите
рядом со своим спутником — таинственной луной,
летит, уставившись в бесконечную Вселенную,
криво трепеща на невидимой оси.
Не читавшая законов Кеплера,
она вращается вокруг огромного ядерного реактора,
принимая ванну из перешептывающихся частиц Хиггса,
кланяясь свету, обернувшемуся двуликим Янусом.
Сергей Ким — живет в Хельсинки. Окончил Тартуский университет. Публиковался в журналах «Воздух», «Октябрь», «Звезда», в сетевых изданиях Rara Avis, Лиterraтура, Vlast и др.
daktilmailbox@gmail.com
