Мою семью Булгаков уместил в одного персонажа

Алёна Тимофеева известна в алматинском культурном сообществе в первую очередь как театральный обозреватель — без её ревью ходить на спектакли моветон (если вы не заядлый театрал, который не пропускает премьеры). Вместе с этим она ярко проявляется себя в прозе и эссеистике, а в прошлом году стала главным редактором англоязычного блога про казахстанскую литературу Alma Review, который активно набирает популярность и читается более чем в 60 странах мир. Мы поговорили обо всём этом — но начали мы всё же с другого… 

— Алёна, тебя часто принимают за иностранку. Причём в разных странах приписывают разное происхождение. Потому хочу начать интервью с вопроса: расскажи о своей семье, своих родителях. Кто они? И связаны ли с искусством так, как связана ты?

— Мою семью Булгаков уместил в одного персонажа. Инженеры Тимофеевы — два старших поколения, за небольшим исключением. Только дед по маминой линии мечтал стать актёром, но не случилось. Возможно, тяга к театру передалась через колено, как это часто бывает. Литературную же стезю для меня предопределили бабушки: мне пели колыбельные на стихи русских классиков и очень много со мной занимались вплоть до средней школы. С родителями я сблизилась в более взрослом возрасте, и сейчас они — мои лучшие друзья, которые поддерживают в любых начинаниях, даже если не со всеми моими проявлениями.

— А вот эту твою утончённость привила мама? Или это был иной, твой личный путь?

— Свою роль здесь сыграло моё увлечение ретро. Литературой, модой, особенно музыкой. Мне следовало родиться в середине прошлого века, чтобы к концу 60-х быть достаточно взрослой. Меня всегда восхищала мода той эпохи, причём в разбеге от Одри Хепберн до Дженис Джоплин. В моём стиле есть что-то от обеих. Хотя, конечно, главная женщина в формировании моего вкуса — мама, ты прав.

— Что значит для тебя стиль? Связано ли это с твоим увлечением театром (и красотой декораций и костюмов). И насколько стиль — состояние души?

— Стиль — это жизнь, вот так пафосно, да. Люди, умеющие одеваться и держаться созданного образа, меня завораживают. Понятное дело, что за хлебом я выхожу по-крестьянски, скажем так, но в других ситуациях без аксессуаров и хорошей одежды чувствую себя неполноценной. Кто-то красит волосы в зелёный, кто-то бьёт тату, а я покупаю тысячную шляпу и очки, ничего не могу поделать. Театр же во всём этом — то место, где всю эту красоту можно выгулять.

— Как театр вошёл в твою жизнь?

— Есть у меня любимая шутка на этот счёт: театр вошёл в мою жизнь через обнажёнку. Об этом был мой первый материал. Я тогда ещё училась в Открытой Литературной школе Алматы и решила попробовать себя в публицистике. Написала пару статей о литературе, показала замечательному изданию Manshuq, а они поддержали меня и предложили писать об искусстве дальше: насколько голое тело и мат приемлемы на сцене. А через пару месяцев меня пригласили на дебютный спектакль пластического театра Jolda. Я сходила, написала обзор — и понеслось.

— А почему ты выбрала стезю театрального критика, а не, например, актрисы/режиссёра?

— Начнём с очевидного — я интроверт. Понятно, что люди переучиваются, многие за этим на сцену и идут. Но мне всегда комфортнее быть за кулисами, копить в себе, а не выплёскивать. Накладывается и писательский бэкграунд: я наблюдатель от природы, мне важнее описывать процесс, чем участвовать в нём. 

По поводу критики. Я всё же склоняюсь к термину «обозреватель». Хотя в Казахстане нет института критики, а на литературных курсах упор больше на художественный текст. И хотя создавать новое волнительно и приятно, я считаю, что очень важно получать обратную связь. Особенно людям творческим, сомневающимся.

Любой спектакль — это совокупность огромного количества факторов, и в этом так безумно интересно разбираться. Часто спрашивают: тебе не надоедает? Ничуть. Каждая постановка уникальна, и всегда есть что сказать, будь то восхищение или, напротив, шпилька в адрес постановочной команды.

— Ты учишься на дипломата. Это был твой выбор — или кем-то подсказанный? И какой ты видишь будущую карьеру?

— До десятого класса я была уверена, что буду журналистом. Но после курсов новостной журналистики поняла, что это не совсем моё. Публицистика всё равно позже настигла, а вот о специальности я тогда призадумалась. В итоге выбор пал на международные отношения, потому что они включали всё, что мне было интересно: историю, географию, культурологию, английский язык. Насчёт будущей карьеры пока не загадываю, но дипломатическая сфера уже подарила мне крутой опыт: например, работы в посольстве и организации международных мероприятий.

— Помимо публицистики, ты пишешь ещё и прозу. С чего всё началось?

— Пишу я сколько себя помню. На прогулку бабушка всегда брала блокнот: пока я крутилась на детской площадке, то и дело изрекала что-нибудь. Потом дедушка собрал мои тексты и разослал по детским газетам, те выпуски до сих пор болтаются по шкафам. А в 14 лет я попала в пилотную Молодёжную Мастерскую при Открытой Литературной школе Алматы — и меня засосало. Во многом благодаря моим дорогим первым учителям — Елене Клепиковой и Ксении Рогожниковой. Впоследствии я училась у них и во взрослых группах, но именно те занятия вселили в меня веру, что я на правильном пути. К тому же мы не только писали, но и сами оформляли книги — не каждый состоявшийся автор может похвастаться таким опытом.

— Мне сложно понять, насколько литературная работа важна для тебя: увлечение ли это, которое может скоро пройти, или с прозой связана твоя внутренняя идентичность — и ты без неё не можешь?

— Я из тех, кто не может не писать. От природы я человек не эмоциональный, поэтому текст для меня — лучшая терапия в любых ситуациях. Сейчас я больше занимаюсь публицистикой, но когда появляется время, с удовольствием пишу прозу. Возможно поэтому большинство моих текстов прихрамывают на сюжет, зато изобилуют наблюдениями и эмоциями.

— А твой круг чтения — какой он? Кто тебе важен из классиков и современников?

— Краткость — сестра таланта. Чехов, упомянутый Булгаков, Довлатов, пожалуй, Набоков. С западной литературой сложнее, там скорее книгами, чем именами. Из современников могу уверенно говорить только о казахстанских авторах, но слишком со многими меня связывает тесная дружба. Побуду дипломатом! 

— Ты проходила семинары ОЛША, школы, выросшей на наследии «Мусагета». Расскажи, что тебе дала эта учёба, ведь, кажется, научить писать невозможно…

— Главное, что я получила в ОЛША — это ощущение, что мои тексты заслуживают внимания. Смелость отправлять их в журналы и на конкурсы. Для меня эта учёба была даже не про писательство как таковое, а умение работать с текстом в процессе: редактура, композиция, игра с жанрами. Ещё один очень важный момент — именно через литшколу я познакомилась с огромным количеством талантливых пишущих людей, с которыми теперь дружу и работаю. Найти единомышленников — большая ценность.

— Несколько лет назад в Алматы прошла первая писательская резиденция, итогом которой стало появление Alma Review — блога, а по сути онлайн-издания на английском языке, посвящённого казахстанской литературе. С какой целью появился этот проект? И добился ли он цели — репостятся/републикуются ли мировыми литературными СМИ ваши материалы?

— Идеологом была Нина Мюррей — чудесная поэтесса, переводчица и наша коллега по AWR (Almaty Writing Residency). На тот момент Нина жила в Великобритании, и казахстанская литература для неё оказалась в новинку. Поэтому, познакомившись с нашими авторами, она предложила создать платформу, где англоязычные читатели тоже смогут почерпнуть что-то новое, ведь качественных текстов у нас много. Так запустился Alma Review — критический блог, где мы публикуем не сами переводы, а рецензии на книги, эссе, интервью, одним словом — всё, что связано с современной литературой Казахстана. 

— В 2023 году ты стала главным редактором Alma Review. Ты была в команде проекта с его создания, но хотел узнать, что ты привнесла в него и что в планах?

— За два с лишним года блог совершил хороший скачок — о том, что нас читают, мне пишут из США, Германии, Турции, статистика сайта называет ещё почти 60 стран. Недавно на нас вышел известный британский журнал Asymptote, обсуждаем возможные планы. У меня в голове крутятся идеи масштабного сотрудничества — возможно, с каким-то университетом или организацией. Всегда говорю, что мы (и я лично) открыты к любым взаимодействиям, нам всё интересно и важно. Пока блог существует на вольных началах, но есть задумка его монетизировать — хотя бы для того, чтобы поощрять авторов и привлекать профессиональных переводчиков. Посматриваю в сторону грантов, но пока всё на уровне идеальной картинки.

— Я заметил, что литературное сообщество в Алматы более спаянное, чем в Москве, где существует множество литературных групп, который порой друг друга, мягко скажем, недолюбливают. Благодаря чему у вас сложилось такое поле взаимоподдержки?

— Размер имеет значение. Население Алматы примерно в 10 раз меньше, чем в Москве, чего уж говорить про население творческое. У нас, если ты отпочковался от какой-то группы, новое сообщество придётся создавать самому — идти особо некуда. К тому же последнее время два мира — казахоязычной и русскоязычной литературы — стали теснее взаимодействовать. Когда ты понимаешь, что людей, пишущих на другом языке, волнуют те же темы, что и тебя — это дарит чувство единения.

— Что из себя представляет театральный мир Алматы? Представь, что я турист, и расскажи, если можно, что важнее всего посетить и какие самые важные постановки идут или шли недавно?

— В Алматы богатая театральная сцена. В государственных периодически бывают интересные постановки, но мне больше по душе независимые коллективы. Не перестаёт удивлять «Тотальный театр» — на камерной сцене они умудряются ставить всё: от кукольных спектаклей до водевильных мюзиклов. Много интересного предлагает «Трансформа»: это и пластические постановки, и вербатимы, и частые гастрольные проекты. Конечно, «ARTиШОК», не зря же он самый старый независимый театр. Если говорить о моих персональных фаворитах среди спектаклей, то ТОП-3: «Мушкетёры. Перделер» в «ARTиШОКе», «Құйын», он же «Вихрь», в театре Ауэзова, и «Лейла» от театра Jolda. Не все из них идут сейчас в том формате, в котором я их смотрела, но каждый из них — смелое заявление в своём жанре.

— При общих различиях психотипы актёра и поэта в некоторых моментах близки: как минимум, это творческие люди. Какие бы ты нашла у них сходства и какие различия?

— В нашем восприятии что те, что другие — недосягаемая богема. Но когда знакомишься ближе, этот флёр уходит, и остаются ранимые, тонко чувствующие люди со своей болью. Актёры в этом плане более открытые — всё-таки профессия обязывает выворачивать душу публично. Поэты больше себе на уме, мне кажется. У обоих есть некая привязанность к образу, которая иногда идёт во вред. И что им удаётся на ура — так это очаровывать, по себе знаю (и говорю об этом с восхищением, а не наоборот!).

— Не считаешь ли ты, что искусству пошёл бы на пользу здоровый синкретизм? Вот Андрей Сен-Сеньков выпускает книжки на паях с художниками, а можно было бы объединить музыку, театр, фотографию… Странно, что разные виды искусств порой не замечают друг друга… И что бы ты посоветовала сделать, чтобы эта слепота была преодолена?

— Мне кажется, что в большинстве случаев жанры не живут обособленно. Театр включает в себя музыку, литературу, хореографию. Ещё больше включает кино. Если говорить конкретно об алматинской творческой тусовке, то я этот схлёст периодически наблюдаю. Случаются театральные читки современной литературы, причём не только драматургии — музыканты коллаборируются с поэтами (собственно, у упомянутого Андрея была презентация книги с живыми варганом и флейтой — ну чем не синкретизм?) То и дело я состыковываю друзей из разных кругов, когда кинорежиссёры ищут композиторов, а художники — поэтов для какого-нибудь проекта. Слепыми здесь остаются только те, кто замыкаются на чём-то одном.

— Если ты тебе предложили сыграть любую женскую роль — кого бы ты выбрала и почему? (Я понимаю, что ты уже исполняешь себя, но всё же.)

— Критика, от чьего имени весь театр встаёт по струнке! В горностаевой мантии и с мундшутком, ага. Но в каждой шутке есть доля правды.

— А если отождествить себя со стихотворением, с каким бы ты себя отождествила?

— «За что мне всё это?» Ахмадулиной.

— Какую роль ты играешь в редакции журнала «Дактиль» и насколько он кажется тебе важным в плане противостояния официозной литературе, старым литературным паттернам (при том, что сейчас «Простор» получил второе дыхание — и это не может не радовать; но будущее всё же, как мне кажется, за онлайн-изданиями, сделанными молодыми)?

— В «Дактиле» я, скорее, группа поддержки. Несколько раз ребята публиковали мои тексты, о чём я с большой радостью всегда упоминаю. Кое-что из раздела критики переводится и уходит в Alma Review. Я помню журнал со дня основания и не перестаю восхищаться тем, как он безумно вырос за это время. Лучший маркер — количество зарубежных авторов и переводной литературы, которая появляется в каждом выпуске. Поэтому сравнивать «Дактиль» даже с возрождающимся «Простором» не стоит: у каждого издания своя аудитория и подходы. 

— Что или кто позволяет тебе быть/оставаться счастливой?

— Опять рискую скатиться в пафос, но всё прекрасное, что есть в этом мире. Музыка, вкусная еда, красивые вещи, путешествия, йога, тихие вечера в одиночестве. И, конечно, долгие разговоры с близкими и любимыми людьми.

 

Беседовал Владимир Коркунов