пакет_с_пакетами

в непрочном пакете:

 

это не сумерки, не закат,

это замыкаются и горят

месть и её предместья, где

тревога выстучит на воде

свои сигналы, выделив цветом

ночь, что явится им ответом

(где нас видели? куда уводили?),

 

месть и её предместья, ночь

как запоздалый ответ на то,

что началось при свете дня

и продлится, переливаясь,

исполняясь его сожалений,

его торжественных обещаний

переносить и возлагать

на вечную свежесть холмов

дни и годы послецветия,

отовсюду, где нас видели,

отовсюду, куда уводили.

в подарочном пакете:

 

в допотопных лужах чертенята

барабанят голодными хвостами

по тарелкам, что подаёт человек

другому не в сию погоду, из иных

источников, и зрачки пешеходов

проницают корку первого льда,

пересобирая под нею подарки:

 

покашливает лист на границе

тумана и пруда — его возьмём;

каркасы комнат в форме теней

постояльцев — пока не тронем;

автобус деликатно пропускает

все свои остановки — этот нам

подходит; а за каплей горького

эфира в сгущённом, цукатном

хоре апельсиновых деревьев

посреди невесомой площади —

вернёмся в следующей жизни.

 

 

в термопакете:

 

блики от плоти точёных лезвий,

спелая снеженика в её ладонях.

она выходит на некрепкий лёд

и действует в своих интересах.

десять баллов дают за технику,

десять баллов за артистичность,

саундтрек за нею не поспевает.

 

где быть могла чужая реклама,

откуда-то высунулась не чужая

с пожеланием хорошего вечера.

финальный завершающий слой

накипи на всех экранах страны.

можно начинать плакать о ней:

маленькие клеточки там, внутри

действуют в тех ещё интересах.

припев от гимна, блик от зубца,

долгая нота тройного прыжка,

лёд на великих и малых реках.

 

 

в межвидовом пакете:

 

кто-то для следования выбору

привык говорить со звёздами,

а кто-то с голодными крысами,

и если вы смолоду не лелеяли

закон внутри и не прикормили

небо над вами, то со зверьком

не всё потеряно, предполагаю.

 

вам точно пригодятся пакеты

из ближайшего супермаркета,

ваш неприкосновенный запас

благожелательного внимания,

несколько полузабытых книг,

наборы нежирных продуктов

умственных и прочих занятий,

способность не выдать страх,

когда звёзды будут выжигать

между вами и тонкохвостыми

собеседниками все преграды.

 

 

в спокойном пакете:

волосы, меняющие цвет и градус

под напряжением на серебряный,

сигнальные ресничные алфавиты.

их напутствие к свободе вплетено

иголкой во все до единой клетки —

дыхательные горлышки звенящих

сосудов из-под питьевого счастья.

 

главное доказательство очевидно:

у смерти нет сил удерживать глаза

закрытыми, а у любви такие силы

в избытке и не закончатся никогда.

всполохи сокрытых микрокамер в

капельках пота, фосфорный блеск

ногтевых пластин, угольное тление

сонных нейронов, искры втянутых

звуков по краям потайной улыбки,

пятна с луны и другие части света

проникают из комнаты куда хотят.

 

 

в дорожном пакете:

 

мееедленно, как слёзы на

благотворительном сборе,

ползут по стеклу с лицевой

стороны хлопья, подтаивая

горизонтальными следами,

«умаляющими должное ко

властям уважение»; к реке

 

пятнистой, вытекающей на

засадную охоту, тихо льнёт

обширное кладбище; такой

сентиментальный травелог,

александр николаевич, вам

ещё долго до выдропужска,

а мне четыре часа смотреть

на стикер «fuck off» с нежно-

розовой, утренне-небесной

крышки макбука напротив,

невозможно же отвлечься.

 

 

в пакете с развилкой:

 

мой воображаемый навигатор

произносит: между вами сотня

последних метров, ты можешь,

исследуя каждый квадратный

пряник дистанции, наполняясь

самородками её, самоцветами,

двигаться настолько медленно,

 

насколько выдержишь, или же

перелететь эти метры в единое

мгновение с пустыми, как пара

крыльев, руками, свободными

для объятий, — что выбираешь?

изображаю работу мысли, она

прилежна, как пурпурный свет

ночного видения растительной

природы человека в ту минуту,

когда перед ним расстилается

вся необязательность выбора.

 

 

в пакете с запрещёнкой:

 

при ярком свете вытряхнуть из него

содержимое, поделить на предметы

чисто крамольные, недозволенные,

тупо нелегальные и все остальные;

найти стремянку, подвесить повыше

предполагаемое наказание, немного

постоять под его страхом, привыкая.

 

на случай уничтожения внимательно

рассмотреть внешнее и внутреннее

устройство каждой вещи, разобрать

и собрать два раза либо понять, как

вырастить аналог, в каком климате,

оценить возможность переселения;

наполнить копиями блюдо до краёв,

подавать холодным тем, кто принёс

такую дрянь, или, заблаговременно

овладев искусством завывания, их

держать подальше от своего стола.

 

 

в пакете с прекурсорами:

 

как научиться превращать

всёчтоугодно в летиктебе:

слова и тихие промельки,

шевеления и между ними

течь неподвижности, пар

над водой и то неплотное,

что останется после него?

 

мировые запасы летиктебе

исчисляются как получится,

над его синтезом навязчиво

работают неопытнейшие из

неопытных исследователей,

зауряднейшие умы планеты;

воздухоплавание летиктебе

готовится перед рассветом.

обессиливаем гравитацию:

горячее, как мантия земли,

дыхание, обратный отсчёт.

 

 

в пакете с расчленёнкой:

 

мы тут собрались для

того, чтобы составить,

выражаясь буквально,

некоторое утраченное

единство; пока только

собрались, чуть позже

перейдём, собственно,

 

к составлению, к делу,

к решительной минуте,

к торжественной части;

это как если бы всякий,

кто забыл дома голову,

через много лет принёс

её, потерявшую смысл,

на юбилейную встречу

пожилых выпускников,

утро стрелецкой казни,

ряд иных мероприятий.

 

 

в пакете с внутренним ландшафтом:

 

в сонном городке режим негласной и

бессрочной депривации сна; держать

глаза открытыми необходимо, чтобы

случайную мысль, если она появится,

снарядить в её последнее печальное

путешествие — волоком по брусчатке,

ну и, конечно, из страха за ближнего:

 

проспать его исчезновение навсегда

никак нельзя, будь он кот или не кот;

надцатый горький кофе, на выпечку

не хватит, и вообще сахара, если кто

помнит, давно нет, поймали в пакет

и унесли некие люди в гражданской

одежде; маленькая девочка забыла

стоп-слово, медно-оловянная турка

безжалостно варит и варит кофе по-

восточноевропейски, чёрный поток

несётся по улицам, затекает в дома.

 

 

в птичьем пакете:

 

в какие цвета окрасится

нить шелкопряда в саду

победившего зла, падая

в натянутую рассветную

сеть с ветвистых высот,

извиваясь змиеподобно

в саду победившего зла?

 

примерно об этом поют

(пересказываю для тех,

кто продолжает бежать

вдоль теней древесных),

укрываясь лиственным

шёпотом, овсянка, чиж,

соловей с горихвосткой,

из певчей биомеханики

вытягивая нити цветов

флага, гербария и гимна

садов победившего зла.